Пёс мой, ты меня уже простил? :: Австрия: Русский Форум
 Страница 1
Австрия: Русский Форум
Братья Младшие
Пёс мой, ты меня уже простил? (Просмотров 1,092)
Вывесил(a) Rakyta Tatjana 30 Янв 2008 09:40
Rakyta Tatjana
Не в сети
Профи

Сообщений: 65

Зарегистрирован: -
Последнее сообщение: 5 Авг 2015
Последний раз был: 27 Дек 2015
AT

 
Рассказ моего друга-Игоря

Когда я решил завести собаку, то не особенно долго размышлял, какую породу выбрать. Необходимо было сразу достичь нескольких целей.

Первая - чтобы пес был охотничий, специализирующийся строго на водоплавающей дичи, поскольку ни во что другое я стрелять не могу из высоких гуманистических соображений. Утки же – синоним глупости и на них моя декларация о правах животных не распространяется.

Вторая – собака должна была быть симпатичной, поскольку жена, не переварившая всех блохоносцев в принципе, должна была получить хоть какую-то эстетическую компенсацию за мой сюрприз в виде ещё одного дармоеда, которого ей предстояло вкусно кормить и обихаживать.

Третья – чтобы пёс был компактный и удобовозимый в машине, но при этом не слишком мелкоскопическим, так чтобы в подъезде с выбитыми лампочками не возникало желания придавить его каблуком, как забежавшую крысу.

Четвёртая задача – чтобы собачка была милым и общительным существом, с которым можно поговорить на любые темы, не выслушивая в ответ бестолковых советов или упрёков.

Всем этим претензиям отвечала только одна порода – английский коккер-спаниель. Именно английский, как наиболее аристократичный , интеллигентный и выдержанный.

Вопрос был решён. Подготовительная работа в виде подыскания хорошего помёта нужного возраста была выполнена и оставалось только подобрать подходящее время для операции по заброске десанта на частично контролируемую территорию. Вскоре ничего не подозревающая жена отлучилась из дому по каким-то делам на пару недель. Дело было обстряпано. В сумке из-под видеокамеры, завёрнутый в тёплые тряпочки, в дом въехал маленький рыжий комочек с бархатной шёрсткой, тоненькими, как лопушки, длинными ушами, и чёрными глазками, в которых пока не просматривалось ни английского юмора, ни желания обсудить со мной интересующие меня темы. В них пока вообще ни черта не просматривалось. Звали кобелька Дюк Эрден Дэнни. Он был потомком всевозможных победителей и первым представителем знатной династии, родившимся за пределами Британской империи.

Вскоре вслед за этим появилась жена. После короткой подготовительной беседы, состоявшей из предложения присесть, сюрприз был вынесен для знакомства. Дальнейшие переговоры опускаю, чтобы не утомлять подробностями. Но всё кончилось хорошо.

Через пару минут слегка пришалевшая жена всё-таки взяла малыша в руки и подняла в ладонях, чтобы получше рассмотреть. Щенок не мог не понравиться. Он был мягкий, тёплый и шелковистый. И рассматривал её тоже с интересом.

- Симпатичный… Смотри, какие глазки. И носик бархатный. А-а-а! Па-а-лец! Су-у-ука!

В этот момент поправлять жену по поводу пола щенка я не решился, поскольку полуторомесячная тварь размером с морскую свинку уже висела в воздухе, вцепившись молочными зубами в палец жены, которым она пыталась погладить бархатистую переносицу. При этом животное что-то пыталось прорычать хриплым прокуренным басом. Явно что-то нелицеприятное о жене, обо мне, и вообще, о доме, в который его обманом занесли. Но высказаться членораздельно не получалось, поскольку сперва нужно было покончить с рукой. А в силу нежного возраста и неокрепшего организма это сразу не получалось. Возможность дальнейшего проживания на одной жилплощади была под угрозой. Я был просто обязан быстро вмешаться в конфликт сторон, и как и полагается в таких случаях, сразу дал понять щенку, кто в доме хозяин. Согласно инструкции пользователя, полученной от заводчика, я оторвал зверёныша от пальца жены, поднял за шиворот и несколько раз слегка встряхнул. Это подействовало. На пару секунд. Быстро придя в себя от той наглости, которую позволили в отношении его, пёс начал дрыгать ногами и раскачиваться в воздухе, хрипя и задыхаясь от злобы, пытаясь так сместить центр тяжести, чтобы появилась возможность порвать мне запястье, если уж пока не получается дотянуться до горла. В его взгляде, направленном на меня, появилась осмысленность. Он явно меня запоминал. Но я не дрогнул. Я оказался сильнее физически. Но и сломить дух малолетнего противника мне не удалось. Он ничего не боялся. Судя по всему, я мог трясти его до следующего утра, но он всё равно бы хрипел и пытался со мной рассчитаться. Как более умный, я уступил и опустил его на пол. Но зверь не успокоился. Задыхаясь от обиды, он начал атаковать мои ноги, ревя и подпрыгивая. При этом вскидывал вверх и в стороны передние руки в двухстороннем нацистском приветствии. Пришлось забраться на стул, чтобы кутёнок успокоился. Я понял, что меня обманули. Мне подсунули бойцового пса.

Тем не менее, жить нам предстояло вместе и надо было находить общий язык. Постепенно мы привыкали к сожительству, становясь со временем терпимее, и такие конфликты происходили не чаще пары раз в неделю. Нам было запрещено подходить к месту кормления во время приёма пищи и без дела совать свой нос в коробку из-под телевизора, где расположилась штаб-квартира “домашнего любимца”, как называли коккер-спаниеля справочники о породах собак. При выполнении этих условий нам позволялось кормить, гладить животное, иногда брать на руки и запросто называть Дэнькой. Мы быстро довольно сильно привязались друг к другу и повсюду, где только можно, ходили вместе. Странности характера собачки уже были обсуждены со всеми знатоками породы, в том числе и с хозяевами мамаши нашего сокровища. Все консультации сводились к глубокому и оригинальному заключению – “ Этого не может быть!”

Однако это было и с быстро растущей мышечной массой взрослеющего животного, становилось всё более опасным.

Тем временем продолжали высняться новые странности породы, не указанные в собачьих энциклопедиях. Во – первых, пёсик любил покушать. В памятный день знакомства щеночка с женой, мною было сделано несколько неосторожных рекламных заявлений, одним из которых было утверждение, что собаки этой породы практически не едят. Ну, может быть, немножко мяса там, творожка какого… Но и это - так, без аппетита и порциями с грецкий орех. А собачка ела, и ела многовато. Честно сказать, жрала, как свинья. Я не успевал подносить. При этом не толстела, а только росла, в связи с чем жрала ещё больше. В воздухе явно пахло экономической катастрофой. Во-вторых, пёсик любил покушать всякое дерьмо. Он стал главным санитаром всей округи. Всё, что было недоедено местным народонаселением, брошено и гнило в радиусе километра от нашего дома, было начисто подметено и сожрано «английским аристократом». Все мои попытки убедить пса питаться только дома вызывали его полное непонимание и несогласие. Скажите мне, что я упустил? Грозным голосом кричал “ Фу!”? Кричал! Задушить как последнюю скотину обещал? Много раз! Поводком по роже бил? Бил! Куски с горчицей подбрасывал? Подбрасывал! Мышеловку с сыром ставил? Ставил! А высоковольный ток от машины через хлебную корку пропускал? Пропускал! И что? Да ничего! Англичанин жрал всякую дрянь и всё! Единственное, чего я достиг – собака перестала подбирать продукты, от которых ещё пахло человеком. Но заплесневелые и полуразложившиеся горбушки закидывал в себя, не разжёвывая. И делал это даже на поводке. Если пёс становился у ноги, как по команде “рядом!”, переставал дёргаться и шёл молча, как привязанный, чинно переставляя лапы, не глядя по сторонам, не обращая внимания на соседских шавок и кошаков, можно было сразу раздирать ему пасть. А там обнаруживались очередные полбуханки хлеба, которые он проглотить разом не мог и бережно хранил, чтобы разжевать, как только хозяин отвернётся. Всё это не осталось незамеченным бдительными соседскими старухами, подходившими ко мне с благодарностями и просьбами гулять сегодня в определённом районе, поскольку там ночью гуляли бомжи и нужно было очистить территорию.

Как бы то ни было, чем больше проходило времени, тем неразлучнее мы становились со своей собакой. Если в первые годы его жизни мы ещё оставляли его знакомым на время наших коротких отъездов, то постепенно от этого отказались полностью, поскольку в наше отсутствие пёс начинал болеть. Причём, в первые дня два после отъезда и за сутки до моего возвращения собака ложилась под дверью и начинала ждать, отказываясь от пищи.

Короче говоря, пёс стал ездить со мной повсюду. Где он только со мной не был! В каких гостиницах и мотелях не ночевал! Чего только не натерпелся и не увидел в дороге. Машина сделалась его вторым домом. За поездку в машине собака была готова продать всё. Куда бы мы ни ехали, хоть в магазин на соседней улице, хоть за границу на несколько месяцев, пёс не спал, смотрел в окно и контролировал, правильно ли я веду машину. Сама езда в автомобиле переполняла его тёплыми чувствами настолько, что не выплеснуть их наружу в момент окончания поездки он просто не мог.

Выглядело это так. Когда мы подъезжали к своему дому, Дэнни издалека узнававший маршрут, начинал повизгивать на заднем сиденье. Завидев нашу машину, бабки, сидевшие на лавках возле подъезда, быстро вытряхивали наземь всё из своих сумок и напяливали их себе на головы, чтобы как-то защититься от предстоящего душераздирающего зрелища. Я выходил из машины, открывал заднюю дверцу, закрывал глаза и зажимал ладонями уши. Из машины со страшным воем в высоком подскоке выстреливалось нечто безобразное. Ловить в воздухе его было бесполезно. «Это» со скоростью сверхзвукового истребителя стартовало в направлении, обратном движению машины, и с таким же леденящим кровь рёвом неслось метров 150-200, снося всё на своём пути. Метровые уши существа встречным потоком воздуха прижимались к спине и только хлопали на ветру. Потом недоразумение делало резкий разворот и визжа так, будто ему в дверях прищемили всё, что можно прищемить, с той же скоростью неслось обратно. В этот момент не успевшие спрятаться дети, побросав игрушки, пытались укрыться в подъездах, а самые нерасторопные падали за деревья, закрывая головы руками. Срабатывали все сигнализации в округе – от автомобильных до противопожарных. Когда всё стихало, существо задирало лапу на какую-нибудь растительность и после этого с удовольствием ожидало моих указаний.

Несмотря на повышенную шумность, пёс, как и обещали собачьи энциклопедии, особых неудобств в содержании не доставлял. Со временем у нас с женой выработалась чёткая технология ухода за чудовищем и необходимые санитарные процедуры не приносили серьёзных огорчений всем заинтересованным сторонам. С ежедневным мытьём лап в ванне жена, вообще, практически справлялась в одиночку. Мне надо было только поймать и затащить Дэнни в ванну, погрозить ему перед носом кулаком, пару раз встряхнуть, хлопнуть ладонью по уху и грозно заявить: “Только попробуй!”. После этого собака стояла, громко матерясь, подставляя лапы под душ, и обычно не пыталась никого кусать, кроме случаев, когда была не в настроении. А настроение у неё портилось только тогда, когда на прогулке не удавалось сожрать очередной кусок падали. Поэтому следов от укусов на руках жены, по моему мнению, было не так уж и много. Также чётко и отлаженно происходила и стрижка. После вопроса “Подстрижёмся?” Дэнни вылетал в прихожую, запрыгивал на свою тумбу для обуви, где он назначил себе место, и начинал рычать. Но ни на кого ещё не нападал. Только тогда, когда до него доносились звуки открываемого шкафа, где лежала машинка для стрижки, он принимал боевую позу и готовился отражать все попытки выхода в прихожую, где и происходила процедура. Лишь изредка пёс пытался нанести удары на территории противника, т.е. прямо в комнате у шкафа с инструментом. Но обычно достаточно было громко заявить, что мне срочно нужно идти по неотложному делу, а для этого надо надеть свою обувь и выйти из дома. Собака этому не верила, но явного повода перейти к атаке у неё не было. Поэтому нужно было этим воспользоваться, и двигаясь на выход, резко развернуться, неожиданно прыгнуть на пёсика, обхватить обеими руками его горло, повалить на пол и положить на бок, прижимая коленом вспененную голову к полу. Тогда могла появляться жена с машинкой и быстро-быстро делать своё дело. Ничего сложного.

Прихожая превращалась в военно-полевой госпиталь.

-Ноги, ноги крепче ему держи!

-Переворачивай!

-Зажимай!

-Ножницы давай!

-Режь быстрей!

-Смотри, он выскальзывает!

-Отбегай!

Соседи стучали в стену и обещали вызвать полицию.

Но обычно через минут десять стрижки сопротивление стихало и можно было немного расслабиться, соблюдая при этом чрезвычайную осторожность, т.к. неловкое движение машинкой могло спровоцировать новую атаку такой силы и ярости, что даже вдвоём справиться с ней было невозможно. А уже через пять минут после экзекуции пёс радостно носился по квартире, стряхивая в самых неподходящих местах остатки шерсти и с удовольствием предлагал нам свои услуги по дезинфекции нанесённых ран и оскорблений и, виляя обрубком, ответственно зализывал руки.

Несмотря на все эти мелкие неудобства, борьба за становление достойного члена общества того стоила. Собачка действительно привлекала внимание красотой и смышлёностью. Ещё в щенячьем возрасте мы потратили уйму времени на овладение охотничьим мастерством и благодаря этому и успехам на выставках, Дэнни даже попал на обложку книги, рассказывающей о спаниелях, как об охотниках с прекрасным, покладистым характером, практически идеальных в содержании. А мы и не возражали.

Наше взаимопонимание было полным. Пёс мог не соглашаться со мной, мог протестовать, но всё понимал с полуслова. Как-то так сложилось, что я был единственным, с кем он считался и держал за равного. Он ходил за мной повсюду – выходил на балкон курить, ложился под ноги на кухне, шёл смотреть телевизор и ждал, когда я выйду из ванной. Без него не обходилось ни одно домашнее дело. Если я работал за письменным столом, он клал передние лапы на край стола и проверял, всё ли у меня правильно. Потом шёл на кухню и так же инспектировал приготовление пищи. Он любил жену и даже слушался её. Но когда я был дома, все её команды должны были визироваться мною и только после этого нехотя выполнялись. Когда его гнали из комнаты на место в прихожей, пёс смотрел на меня и ждал подтверждения. Достаточно было ему просто незаметно подмигнуть и он демонстративно ложился перед женой и отворачивался, чтобы не слушать её дурацкие требования покинуть помещение. Но если я кивал головой в сторону прихожей, он оскаливался, высказывал всё, что о нас думает, и уходил. Запрыгнув на свою тумбу он ещё долго ворчал и ругался, как бы сам с собой, но так, чтобы мы слышали. Это была ещё одна его странная особенность. Он любил поговорить. Причём, с годами разговоры стали очень осмысленными. Он понимал всё и на всё отвечал. При нём нельзя было вслух говорить о предстоящих поездках, о приходе гостей, визитах к ветеринару, лечебных процедурах, о чрезмерной длине его шерсти и т.п. В ответ начиналось либо приготовление к выходу с прыжками перед дверью и выносом ботинок, либо рычание, предупреждающее, что живым он не сдастся.

Но зато, когда у нас были непрятности или проблемы, Дэнни прекрасно это чувствовал, сам подходил и садился рядом. Тогда ему можно было рассказать всё и он ни разу не ворчал в ответ, а только подхныкивал и смотрел на нас такими виноватыми глазами, будто это он виновник всех наших неурядиц.

Так или примерно так продолжалось довольно много лет. Многие странности пса прошли со временем сами собой, от некоторых его удалось отучить, а с чем-то пришлось и смириться.Он уже не рассматривался как объект для воспитания и воспринимался таким, каким был. Он стал для нас чем -то большим, чем просто собака, как ни банально это звучит.

Но всему когда-нибудь приходит конец. Однажды, когда мы с женой работали далеко от дома в одном из российских городов, я обратил внимание, на то, что у Дэнни как-то неестественно напряжён живот, что доставляло ему беспокойство, хотя пёс и оставался подвижным и весёлым. Вызванный ветеринар подтвердил мои опасения и заявил, что вообще прощупывает в брюхе уплотнение. На следующее утро мы уже были в приёмной ветеринарной клиники, где кроме нас никого не оказалось. К нам вышел знакомый врач, осмотрел и ощупал собаку . После этого он спокойно сказал

-У него серьёзная опухоль и единственный способ что-то сделать – неотложная операция.

После короткого разговора решено было начать её прямо сейчас. Доктор сходил за ассистентом и тот позвал нас, чтобы сделать собаке наркоз. Дэнни давно всё понял. Сначала он пытался вырваться из ошейника и сбежать, а потом забрался ко мне на грудь, прижался и крупно дрожал, обхватив меня лапами за шею. В такой позе я и занёс его в операционную. Несколько минут после укола, я так и держал собаку на руках, дожидаясь, когда наркоз подействует. Пёс не вырывался и не скулил. Просто со всей силы прижимался и дрожал.

Наконец, он заснул. Мне сказали, что позовут, и я ушёл во двор.

Меня позвали минут через сорок. Врачи с мрачными лицами показали мне мою собаку с распоротым брюхом, в середине которого находился окровавленный комок величиной с небольшой кокос.

- Это селезёнка. И в ней уже разрыв. Её можно вырезать. Но метастазы, похоже, уже повсюду. В лучшем случае пёс промучается ещё полгода. Жить он уже не сможет. Ты его не выходишь. Решай.

И я решил.

Прошло уже несколько лет, а я иногда по-прежнему разговариваю со своей собакой.

Пёс мой, ты меня уже простил?



2006-12-12 01:37:00


"Хорошо. Спасибо." → Roma, Nica

Вывесил(a) Andrey 30 Янв 2008 10:25
Andrey
Не в сети
Профи

Сообщений: 70

Зарегистрирован: 25 Авг 2011
Последнее сообщение: 4 Ноя 2015
Последний раз был: 26 Ноя 2019
AT

Похожая история и с нашей собакой случилась.
Тоже метастазы были...
Я до сих пор кошку иногда ее именем называю.... [cry]

Вывесил(a) Gattina 26 Фев 2011 14:55
Gattina
Не в сети
Сообщений:

Последнее сообщение: -
Последний раз был: 4 Марта 2011

 
А у меня кот умер на руках от отека легких... мучался всю ночь у нас на руках, потом в ветериарке, а под утро задохнулся... 11 дней до года не дожил... до сих пор вспоминаю со слезами
Информация Форума
 Страница 1
 
Смотрят эту страницу: 1 [1 Гость]

Прокаченный движок от AZbb версии 1.1.00 ©2004-2009 За 0.112 сек.